Подарок для папы тоже есть. Все знатоки «ковалиной» жизни сразу
понимают, что развесёлые и распрекрасные «Приключения Васи Куролесова»
никогда не появились бы на свет, если бы мальчик Юра не гордился так
сильно своим папой. Дело в том, что Иосиф Коваль был человеком очень
отважным и необычным. Во время войны работал в городе Москве, на
Петровке, в отделе по борьбе с бандитизмом, потом стал начальником
уголовного розыска всей Московской области, был многократно ранен и
награждён, однако при всём при этом оставался весёлым, остроумным и даже
«смешливым». Про книги сына он шутил так: «Это, в сущности, всё я Юрке подсказал!» Мама
не подсказывала. Она только часто вспоминала о своём далёком
деревенском детстве и даже записала свои воспоминания — совсем просто,
всё как было. Так что про давнюю деревенскую жизнь в «Полынных сказках»
выдумок нет. Есть только любовь по наследству и нежность, которая тихим
светом ложится и на маленькую девочку Лёлю, и на завалинку вокруг дома, и
на деда Игната, который топил печки, и на бесфамильного цыганёнка
Мишку, и вообще на всех, кто незлой. Но откуда же тогда в этой книжке
всякие чудеса? Например, волшебная история про степного брата Стёпу или
прямо-таки удивительная байка про волка Евстифейку? И — главное! —
почему это все истории «Полынных сказок» называются именно
сказками? Ведь одни из них говорят про то, что было, а другие — про то,
чего не было и быть не могло. Как же так? Ольга Дмитриевна Колыбина была доктором. А её сын Юрий Коваль —
писателем. И художником. И поэтом. И ещё он играл на гитаре. Ольга
Дмитриевна была, наверное, очень хорошим доктором: когда Юриного отца
ранили почти смертельно, она его спасла. А Юрий Коваль был очень хорошим
писателем. Когда он пересказывал по-своему любимые мамины истории, то,
конечно, знал: любое воспоминание — немножко сказка, а хорошая сказка —
самый верный рассказ про жизнь. Тут придётся на минуту остановиться и сказать одну важную вещь. Так и было, так и есть. В жизни самые разные люди, которые иногда от
злости даже не здоровались друг с другом, каждый по отдельности дружно
любили «Юрий Осича», потому что возле него всем становилось тепло и
светло. А в русской литературе остались детские-недетские книги, то ли
написанные, то ли просто негромко рассказанные для всех, кто хочет их
понять: про хорошую собаку по кличке Алый, про хорошую деревню под
названием Чистый Дор и, конечно, про молодого звериного щенка, недопёска
с гордым именем Наполеон Третий, который ни за что не хотел жить в
клетке. А «Полынные сказки», кстати говоря, на самом деле совсем не
простые. Если прочитать их открытыми глазами, там найдётся — и не раз! —
прямая подсказка про то, как дальше жить и что делать. «Сейчас уже нет на свете Марфуши, — пишет Юрий Коваль, — а я ещё есть. Поэтому слушайте Марфушину сказку, как я её вам расскажу»; «…нет на свете деда Игната. А я ещё есть. Вот и слушайте сказку деда Игната, как я вам её расскажу».
* * *
В
молодости Коля Устинов не собирался рисовать деревья. Он вообще решил
стать карикатуристом. Но дело не пошло. Тогда на бумаге появились звери,
очень живые. До сих пор художника Устинова иногда называют анималистом,
а всякие волки, медведи, собаки и даже козы ходят по страницам его
книг, как у себя дома. Но… как два человека не могут быть счастливы,
пока не встретят друг друга, так не будет счастья художнику, пока он не
вступит в свой мир. Оказалось, что Николай Александрович Устинов должен
жить на просторе. Чтобы деревья становились то зелёными, то жёлтыми,
чтобы солнце вставало и уходило за горизонт прямо у тебя на глазах,
чтобы в записной книжке, с которой бродишь по лесу, можно было записать:
«Ветер слева направо. Золото берёзы светлее тучи…»
Оказывается, человек может донести до книжной страницы не просто
изображение предмета, а ту секунду, когда видно всё. В старой-старой
тоненькой малышовой книжке Фёдора Абрамова вслед за несколькими
строчками крохотных рассказиков художнику нужно было нарисовать не
только «Вербу», «Осину», «Черёмуху» или «Одуванчики». Там есть страница,
которая называется «Соловьи». И соловья почти не заметно, но слышно,
как он поёт. Там есть страница под названьем «Тишина». И каким-то
непонятным образом тишина эта нарисована: несколько лесных веток,
немножко тихого света и — везде — обещание прохладного, почти
прозрачного тумана. Нужно было бы написать стихи про то, как художник Устинов умеет рисовать поэзию. Блок, Бунин, Есенин — целая маленькая библиотечка для совсем маленьких детей была сделана им ещё много лет назад. Говорят, Николай Александрович может целыми часами читать для друзей стихи своих любимых поэтов. Даже в Интернете есть крошечная запись со строчками Гумилёва. Наверное, — да наверняка! — звучат в устиновском доме и эти давно классические гумилёвские строчки:
«Полынные сказки» Юрия Коваля и Николая Устинова говорят о том, что очень простое и есть самое главное. Ирина Линкова, "Всё что я мог бы сказать взрослым, я говорю детям..." BiblioГид | Юрий Коваль художник Николай Устинов "ИД Мещерякова", 2013 |
Золотая полка > Страница 3 >