1. Гений - это чётко сформулированное детство


Лидия Корнеевна Чуковская в своих «Записках об Анне Ахматовой» вспоминает такой занятный эпизод: дети, которым Осип Эмильевич Мандельштам подарил свою детскую книжку, попросили его:
- Дядя Ося, а нельзя ли эту книжечку перерисовать на «Муху-Цокотуху»?
В этом вопросе сформулирована одна из главных особенностей детского восприятия: я люблю то, что знаю, и всегда хочу иметь при себе то, что знаю и люблю.
Маленькие дети - и это всем известно - удивительные консерваторы: они с радостным визгом открывают мир и тут же вычленяют из него все полюбившееся, стараясь его, как игрушку, никому не отдать.
Это особенно относится к стихам, если, конечно, стихи сопутствуют воспитанию. Кто из нас не был свидетелем того, как маленький любитель поэзии запоем читает какое-нибудь стихотворение - отрывок из той же «Мухи-Цокотухи», или Маршака, или Барто, или Пушкина, - а на вопрос, кто эти стихи написал, гордо отвечает: «Это я придумал!» Или: «Это я сочинил!»
Малыш не отделяет себя от понравившегося стихотворения: это - мое! А о том, что у стихотворения есть автор, он и думать не думает. Надо, чтобы мир вокруг крепко раздвинулся, чтобы в этот раздвинувшийся мир вошли многие абстрактные понятия, - и тогда ребенок сможет представить, что такое поэт и как с ним общаться.
Двадцать лет назад два бельгийца - поэт Пьер Коран и педагог Робер Кюсс выпустили книгу «Рожок для муз», в которой собрали ответы детей на вопросы: «Что такое поэзия?» и «Кто такой поэт?». Отвечали младшие лицеисты, но в их ответах еще много отзвуков ранних, первых впечатлений от стихов.
Поэзия... «это песня без музыки», - сказала маленькая Коринна; «это история, которая поет», - сказала Софи; «это словно мячик катится по земле», - ответил десятилетний Жан-Мари; «это радость жизни, которая заключена в тексте», - заметил умудренный жизнью Марсель; «это утешение, когда я одинока», - вздохнула чувствительная Ширли... «Если не будет поэзии, что нам останется?» - подытожила уже взрослая, двенадцатилетняя Соня.
А кто же такой поэт?
«У поэта длинные волосы и широкие штаны» (Филипп, 10 лет). «Я его представляю красивым, любезным, усатым, высоким, пожилым. Он крепко держится на ногах, а они у него длинные» (Жерар, 11 лет). «Это холостой мужчина, умный, он труженик, он всех любит и часто у него не хватает времени, чтобы выспаться» (Анри, 11 лет). «Поэт красивый. Это мальчик с каштановыми волосами и голубыми глазами» (Анни, 10 лет) «Он размышляет с утра до вечера. Он мало спит и встает по ночам, чтобы писать стихи. У него черная борода. Поэт любит детей и с нежностью относится к своей жене» (Жоэль, 11 лет). «Поэт?.. Пожалуйста: это Виктор Гюго, он написал все басни Лафонтена!» (Жоан, 10 лет).
На основе этих и многих других ответов авторы книги создали особый «фоторобот» поэта - каким его видят дети (прочитав «Рожок для муз», я часто задаю подобные вопросы и нашим дошкольникам и младшим школьникам и получаю очень схожие ответы). А что сами дети, - скажем, те, что пишут стихи? Каковы они? Кто они - на фоне современной «взрослой» поэзии?
Европейская - в том числе, наша, отечественная, - поэтическая традиция всегда с уважением и любовью относилась к пишущему ребенку. И сегодня поэзия детей остается включенной в общий процесс. На моей памяти, за прошедшие, скажем, тридцать лет только в нашем городе, Ленинграде-Петербурге, вышло несколько больших сборников детского поэтического творчества, всякий раз они оказывались зеркалом, точно фиксирующим духовное состояние общества, - от барачного оптимизма шестидесятых до печального экзистенциализма девяностых. Однако пишущий ребенок - при всей его индивидуальности - мало чем отличается от «параметров» ребенка не пишущего: оба требуют словесного - и нередко стихового - общения.
В одной из лекций Зигмунда Фрейда есть показательный пример изначальной установки ребенка «на голос». «Я слышал, - пишет ученый, - как ребенок, который боялся темноты, кричал в соседнюю комнату: «...тетя, говори со мной - я боюсь». - «Но что тебе от этого? Ведь ты меня не видишь!» - «Когда кто-то говорит, становится светлее».
Даже не в столь экстремальной ситуации нормальные дети требуют постоянного общения, разговора. Понятно, что любое юное существо, обладающее хотя бы зачатками разума, сориентировано на звук, на голос.
Помню, когда у нас тяжело болел маленький таксик, ветеринар, помимо необходимых лечебных процедур, «прописал» неустанное общение со щенком. Это тетешканье, отвлечение на интонацию было не менее важным лекарством, чем уколы и таблетки. Ребенок, естественно, не щенок, и разговор с ним - дело непростое, особенно разговор стихотворный, ведущийся посредством поэтического слова, текста, книги.
Конечно, существуют разные дети, по-разному воспринимающие стих как таковой. Опыт показывает, что привлечь ребенка к стихотворной речи - занятие не такое уж легкое, как это поначалу кажется. Для того, чтобы он заинтересовался стихами, нужно, чтобы сработало несколько условий, и одно из существенных - сама поэтическая книга, ее устройство, ее оригинальность. Все-таки наша цивилизация - пока еще цивилизация чтения, а стихи в нашем семейном воспитании всегда занимали серьезное место.
Вспомним поэзию пестования, поэтические игры с самыми маленькими, считалки, азбуки в стихах. Вспомним, что в младенчестве рифменное ожидание связано чуть ли не с физиологией, когда, скажем, ложка каши проглатывается «под рифму»:
 
Ехали медведи
На...
- ложка отправляется в рот -
...велосипеде.
А за ним кот
Задом на...
- вторая ложка отправляется туда же -
...перед!
Любовь к поэзии подразумевает богатство чувств. И это главное, к чему может привести поэтическое воспитание. Не будем забывать слова Шарля Бодлера, сказавшего однажды применительно к поэзии: «Гений - это четко сформулированное детство».